Газ, турки и Иран. Почему Катар не испугался блокады

Блокада Катара длится уже седьмую неделю, и все ее участники признали, что кризис затянется надолго, но катастрофы не будет. “Разрыв будет долгим, – написал 14 июля в своем официальном твиттере министр иностранных дел ОАЭ шейх Абдулла бен Зайд аль-Нахайан, – мы очень далеки от политического решения”. Этим коротким сообщением министр подвел итог визита госсекретаря США Рекса Тиллерсона в Катар и Саудовскую Аравию. Кризис, связанный с блокадой Катара, переходит в фазу длительного вялотекущего конфликта, в котором все стороны заинтересованы, прежде всего, минимизировать финансовые потери и сохранить свое политическое реноме. 

Госсекретарь Тиллерсон и министр иностранных дел Катара шейк Мохаммед бин Абдулрахман Аль Тани 11 июля провели встречу в Дохе, где Катар подписал меморандум понимания по борьбе и финансированию терроризма. На следующий день Тиллерсон отправился в Джедду на встречу с министрами иностранных дел четырех стран – инициаторов блокады и уже к вечеру вновь вернулся в Катар.

Как известно, Саудовская Аравия озвучила 13 требований, которые Катар должен выполнить для снятия блокады. Стране дали 10 дней на обдумывание. По истечении срока были добавлены еще 48 часов.

Требование №1 в списке стран – участниц блокады – “Уменьшить дипломатические связи с Ираном и закрыть иранскую дипломатическую миссию в Катаре…”. Требование №2 – “Немедленно закрыть турецкую военную базу”. Выбранный метод давления явно оказал эффект, противоположный желаемому. В Катар продолжают прибывать турецкие военные, а изгнание иранской дипломатической миссии из Дохи на сегодняшний день стало бы жестом черной неблагодарности.

Все эти годы Доха поддерживала отношения с Тегераном не для того, чтобы заручиться помощью на случай блокады. Их связь куда более прагматичная – одно из крупнейших в мире нефтегазовых месторождений “Северное/Южный Парс”.

В отличие от своих ближайших соседей, членов Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), Катар обычно воздерживается от критики внешней и внутренней политики Ирана. И на то есть 900 триллионов причин – именно во столько кубических футов извлекаемого газа оценивается доля Катара в месторождении, который он контролирует совместно с Ираном.

“Северное/Южный Парс” находится между границами Катара и Ирана и занимает 97 тыс. кв. км. Около двух третей месторождения приходится на катарские воды. “Северное” обеспечивает практически все производство газа Катаром и более 70% доходов от экспорта. Это вынуждает Катар постоянно балансировать между Ираном и интересами членов ССАГПЗ – он оказался последней страной, отозвавшей из Тегерана послов после атаки на посольство Саудовской Аравии в 2016 г.

В апреле Катар отменил собственный мораторий на расширение разработки “Северного”, принятый в 2005 г. “для изучения влияния резкого увеличения объемов выкачки газа на месторождение”. Новые разработки позволят увеличить добычу газа на эквивалент 400 тыс. баррелей нефти в день. Отмена моратория последовала менее чем через неделю после заявления Путина о том, что Россия намерена стать мировым лидером по производству сжиженного газа.

Но лидерство Катара в производстве сжиженного газа находится под угрозой не из-за российских амбиций, а в связи с запуском новых мощностей в Австралии и выходом на глобальный рынок США. По данным Thomson Reuters, в текущем году в мире будет произведено 300 млн т сжиженного газа (268 млн т продано в 2016 г.), это означает, что предложение существенно превысит спрос.

Решение Катара расширить добычу на “Северном” закономерно – разработка новых месторождений займет пять-семь лет и позволит монархии поддерживать конкурентное преимущество после 2020 г., когда произойдет ожидаемая стабилизация цен на глобальном рынке сжиженного газа, утверждает Саед Шерида Аль-Кааби, гендиректор Qatar Petroleum. Другими словами, если Катар разорвет связи с Ираном, это может стоить ему краха экономики.

Требование №3 – разорвать все связи с “террористическими, сектантскими и идеологическими организациями”, в частности, с “Братьями-мусульманами”, ИГИЛ, “Аль-Каидой”, “Фатех аль-Шамом” и “Хизбаллой”, формально признать эти организации террористическими, как это уже сделали участники ультиматума, и в дальнейшем автоматически обновлять список по мере добавления в него новых организаций. И требование №4 – прекратить финансирование личностей и организаций, признанных террористическими четверкой лидеров ультиматума.

На первый взгляд требования выглядят респектабельно – всем странам давно пора прекратить спонсировать терроризм, но попытка выбить согласие с тем, что любая организация, которую Саудовская Аравия в будущем признает террористической, должна автоматически считаться таковой и Катаром, попахивает покушением на суверенитет.
Если Катар что-то отрицает, то именно террористическую природу “Братьев-мусульман”. К тому же США и Великобритания также не признают эту организацию террористической – недостаточно доказательств. Кроме того, Катар отрицает какие-либо связи с “Аль-Каидой” и ИГИЛ. И как он может разорвать связи, которых нет? А если бы согласился – не означало бы это признания наличия таковых связей?

В Персидском заливе вообще сложно найти страну, не имеющую тех или иных связей с группами, настроенными чуть более радикально, нежели сообщества, постящие котиков в”Фейсбуке”. В частности, ряд фундаменталистских группировок получает финансирование и из Саудовской Аравии – если не на правительственном уровне, то в индивидуальном порядке.

Отдельно хотелось бы выделить требование №8 – “Выплатить возмещение и компенсацию за гибель людей и другие финансовые потери, вызванные политикой Катара в последние годы”. Сумма возмещения не указана и, предположительно, должна быть определена в координации с Катаром, но как бы ни была богата страна, при минимальном воображении и с подписью под таким документом ее можно пустить по миру мановением руки.
В общем, становится все более очевидным, что Катар никак не мог удовлетворить требования соседей, не расставшись с собственным суверенитетом.

Чтобы реабилитировать подмоченную обвинениями репутацию, Катар намерен раскошелиться на $2,5 млн, наняв фирму Джона Эшкрофта для аудита собственных усилий по прекращению спонсирования т. н. террористических организаций. Во время атаки на башни-близнецы Эшкрофт занимал должность генерального прокурора США, а теперь может возглавить проект по оценке, выявлению и ликвидации брешей в принимаемых Катаром мерах по противодействию отмыванию денег и финансированию терроризма. Помимо этого, Доха намерена судиться с соседями за причиненный блокадой ущерб, и в отличие от требования №8 на этот раз сумма обещает быть вполне реальной.

Конфликт между странами – членами ССАГПЗ усиливался годами. Основные причины – поддержка Катаром исламистских движений, в частности, “Братьев-мусульман” и “Хамаса”, дружественные отношения с Ираном и практика предоставления “Аль-Джазирой” эфира оппозиционным деятелям стран Персидского залива. В 2014 г. Саудовская Аравия, ОАЭ и Бахрейн уже отзывали послов из Дохи. Противостояние продлилось девять месяцев и закончилось закрытием египетского канала “Аль-Джазира” и обещанием Катара сократить поддержку “Братьев-мусульман”.

На этот раз послами дело не обошлось – 4 июня тройка соседей не только разорвала дипломатические отношения с Дохой, но и перекрыла наземные и морские маршруты и воздушное пространство, закрыла въезд в собственные страны гражданам Катара, а своим гражданам дала 14 дней, чтобы покинуть Катар. Египет также разорвал дипотношения и перекрыл воздух, но не стал отзывать своих граждан – их в Катаре около 300 тыс.

В Катаре проживает около 2,7 млн человек, из них катарцы составляют около 10% – примерно 270 тыс., из которых около 20 тыс. состоят в браке с гражданами других стран Персидского залива. В стране проживает около 20 тыс. граждан Саудовской Аравии и 15 тыс. граждан ОАЭ и Бахрейна. По данным CIA World Factbook, в стране до полумиллиона выходцев из Пакистана, столько же из Индии, четверть миллиона иранцев и еще столько же из других стран Ближнего Востока. Все цифры очень приблизительны, поскольку демографические данные – государственная тайна Катара.

До кризиса между тремя странами и Катаром совершалось около 70 авиаперелетов в сутки, теперь же семьи расколоты, а деловые связи нарушены. Это притом что инвестиции стран друг в друга составляют десятки миллиардов долларов, а торговый оборот с Катаром в 2015 г. составил $7 млрд и $2 млрд для ОАЭ и Саудовской Аравии соответственно и $500 млн для Бахрейна, по данным Integrated Trade Solution. К тому же треть газа, потребляемого ОАЭ, поступает по трубопроводу “Дельфин” из Катара.
Положение осложняется текущей экономической ситуацией в регионе – падение цен на нефть повлекло сокращение госдохода всех вовлеченных в конфликт сторон.

Если в данный момент основной финансовый ущерб выпал на долю Катара, то в перспективе потери понесут и другие участники блокады. В сегодняшних условиях Доха вынуждена действовать оперативно и уже создает новые экономические связи.

На момент начала кризиса 40% всех продуктов питания поступали в Катар через сухопутную границу с Саудовской Аравией, остальные прибывали водными маршрутами, проходившими через порты Дубая и Фуджейры – таким образом, блокада почти полностью отрезала Катар от привычных каналов.

Высказывалось предположение, что запасов провизии хватит всего на три дня, казалось бы, Катар вынужден пойти на любые уступки, чтобы избежать голодных обмороков. В итоге жители крохотной страны отделались легким испугом. Иран и Турция  быстро заменили на полках супермаркетов аналоги из Саудовской Аравии.

Более того, не прошло и недели с начала блокады, как возникли альтернативные маршруты транспортировки сжиженного газа через Оман и другие, более отдаленные порты.

Зато от блокады пострадал целый ряд западных ученых, занимающихся высокими технологиями, связанными с гелием. Поскольку гелий поставлялся исключительно сухопутным маршрутом через Саудовскую Аравию, то с 13 июня Катар прекратил его производство. 2 июля производство гелия возобновилось, но судьба тех, кто зависит от поставок Катара,  второго по величине производителя гелия в мире, остается неопределенной.

Это не значит, что Катар избежал финансовых потерь. Авиакомпания Qatar Airways потеряла около $533 млн только за июнь. Из-за перекрытого воздушного пространства самолеты Qatar Airways вынуждены делать крюк, что приводит к большим затратам топлива, более длительным перелетам и сложностям с состыковками с рейсами других международных и региональных авиакомпаний.  Пока потери авиакомпании оцениваются в 10% дохода, но если блокада продлится до конца года, цифра вырастет до 20%.

К слову, Qatar Airways получила ряд престижных наград от Skytrax, включая “лучшую авиакомпанию в мире” и “лучший бизнес-класс в мире” и на днях объявила 40%-ные праздничные скидки на курортные перелеты.  С конца августа Qatar Airways откроет ежедневный рейс “Борисполь”-Доха, так что теперь каждый украинец сможет слетать в Доху и своими глазами увидеть последствия блокады, а заодно оценить знаменитый бизнес-класс.

Источник: dsnews.ua